Васькевич В. А. "Ещё раз об особенностях национальной охоты"

Васькевич  В. А. "Ещё раз об особенностях национальной охоты"

Нет сильнее терзающей горести, жарче  муки и боли острей,

чем огонь угрызения совести; и ничто не проходит быстрей.

И. Губерман

Глубокая осень. По утрам заморозки. Листва с деревьев почти вся облетела. Открылся  сезон охоты на копытную дичь.

Военком Дмитрий Федорович вызвал своего подчиненного, товарища и собутыльника капитана Стукалова Александра Васильевича.

- Слушай сюда, Васильевич, - начал вальяжным тоном военком, - пора на охоту, как думаешь? У капитана сразу же заискрились глазки. Все, что дальше будет сказано командиром, он уже знал наперед и практически готов был ехать. Новостью было только то, что на сей paз поедет с ними еще хирург военного госпиталя Палыч.

- Возьмем его, - сказал Дмитрий Федорович, - давно просится. Да и спиртяшка его не помешает... Выезжаем, как всегда, к Кузьмичу. Завтра после обеда - в путь. Тебе все попятно?

-Так точно!

Егерь Кузьмич заранее готовился к традиционному приезду военных гостей в эту пору и потому не пил уже целую неделю. Он доставил всю эту команду на свою заимку.

Пить тут начали сразу же, как расположились, и пили долго. И вот когда был потерян счет дням недели и забыто число текущего месяца, Дмитрий Федорович приказал, чтобы загрузили в «уазик» Кузьмича последний начатый ящик водки и выехали за дичью.

Проездили почти целый день, постоянно останавливая Кузьмича, чтоб разлить и закусить. Выходили из «уазика» один раз - чтоб пострелять влет пустые бутылки.

И вот когда уже все изрядно набрались, когда разговоры и споры пошли на убыль, и всех уже изрядно натрясло в машине, капитан вдруг вскрикнул:

- Стоп! Изюбр!

И показал рукой на невысокую сопку, тянувшуюся вдоль дороги, по которой они ехали. Были уже хорошие сумерки, сопку покрывало редколесье. И на фоне этого «штакетника» действительно двигался, по всей видимости, изюбр. Отчетливо были видны только его рога. Всю команду, кроме Кузьмича, мгновенно уснувшего за рулем, охватил охотничий озноб.

Дмитрий Федорович первым выпал из машины. Его новенький «Тигр» сразу открыл огонь. За ним стали палить из своих стволов сопровождающие его лица, тоже не экономя патроны. Однако невредимый зверь продолжал двигаться.

Стрельба разбудила Кузьмича, и он, оторвавши руки от баранки, стал вглядываться в ту сторону, куда адресовались пули охотников... Приглядевшись, он изрек:

- Мужики!  По-моему, там валит дым?!

- Дурак ты, Кузьмич, - парировал военврач, - это у зверя пар валит изо рта.

Кузьмич взял свой бинокль, вылез из машины, с помощью оптики стал искать «мишень», столь возбудившую его спутников.

- Идиоты!!! - вдруг завопил он. - Это ж трактор со стогометателем, что собирает на поле солому! Там рога копнителя, а не изюбра! Вона тракторист вроде за колесом сидит, спрятался, машет белой тряпкой! А может, уже и не машет…

Затем скомандовал:

- Всем оставаться здесь! Доктор - со мной, в машину, поехали!

За большим колесом трактора оба увидели полуголого тракториста. Рубаху свою он снял и перевязал ею бедро левой ноги, кровоточащее. В руке он зажимал «якобы белую» майку и продолжал ею помахивать, тупо уставившись на подъехавших людей и еле шевеля губами... Штаны на нем были мокрые, и в нос бил резкий запах «человеческой плоти». Кабина трактора напоминала «сито» - так ее изрешетили пули охотников.

- Доктор, грузим его в машину! - сказал егерь.

- Кузьмич, отвезем-ка его в райцентр, там у меня хирург - товарищ хороший.

До больницы домчали через час. Операция прошла быстро: пуля кость не задела. Оставив раненого в палате, Кузьмич и военврач поспешили к своим «подельникам». Первое, что те услышали из уст егеря, были гневные слова:

- Ну доохотились, «ворошиловские стрелки»! Подвели меня под монастырь! Кто из вас повезет на родину «груз двести»?! А?! Я вас спрашиваю!

Военком глубоко вздохнул, побледнел, так и остался стоять с открытым ртом. А капитан тут же трусливо заверещал:

- А я... я... я не виноват. Я только патроны подносил; комиссару...

Военврач несколько разрядил обстановку, объявив:

-Да жив он, тракторист...

Назавтра, поутру, похмелившись, горе-охотники заехали предварительно в магазин райпо, купили фруктов, хорошего винца – и в больницу, навестить пострадавшего от их шальной пули. Извинительную речь произнес военком, капитан вручил подстреленному механизатору гостинцы.

А потом заговорил «виновник торжества»:

- Ладно уж, я вас прощу. Только с одним условием... Чтоб к дню моей выписки отсюда у ворот больницы стоял «Москвич-412»...

У следопытов-неудачников вытянулись физиономии.

- А иначе, - закончил пострадавший, - мне придется писать жалобу нашему местному Анискину...

Дмитрий Федорович наконец-то выдавил:

- Понял.

Круто повернул «кругом» и первым пошел к выходу.

Закончилось сие происшествие так. Военком воспользовался своей властью, напряг всех своих тыловиков и просьбу пострадавшего сельского труженика выполнил. Списали числящийся в одном из райвоенкоматов «уазик», обменяли на «Москвич-412», подогнали подарок в назначенный срок к воротам райбольницы.

...На протяжении многих лет при каждой встрече на охоте друзья вспоминали этот курьезный случай и благодарили Всевышнего, что все кончилось без «потери звезд» и оргвыводов. Правда, Сашко так и остается «вечным» капитаном при злопамятном Дмитрии Федоровиче.